Рейтинг@Mail.ru Яндекс цитирования

Начало начал

Среди самых знаменитых путешествий мира по праву занимает свое место описанная Марком Твеном поездка Гека Финна и беглого негра Джима по реке Миссисипи. Однажды герои этого путешествия заговорили о французском языке. Но предоставим слово им самим:

«- Что ты, Гек, да разве французы говорят не по-нашему?

— Да, Джим, ты бы ни слова не понял из того, что они говорят, ни единого слова!

— Вот это да! Отчего же это так получается?

— Не знаю, отчего, только это так. Я в книжке читал про ихнюю тарабарщину. А вот если подойдет к тебе человек и спросит: «Парле ву франсе?» — ты что подумаешь?

— Ничего не подумаю, возьму и тресну его по башке, — то есть если это не белый. Позволю я негру так меня ругать!

— Да что ты, это не ругань. Это просто значит: «Говорите ли вы по-французски? «

— Так почему же он не спросит по-человечески?

— Он так и спрашивает. Только по-французски.

— Смеешься ты, что ли? Я и слушать тебя больше не хочу. Чушь какая-то!

— Слушай, Джим, а кошка умеет говорить по-нашему?

— Нет, не умеет.

— А корова?

— И корова не умеет.

— А кошка говорит по-коровьему или корова по-кошачьему?

— Нет, не говорят.

— Это уж само собой так полагается, что они говорят по-разному, верно ведь?

— Конечно, верно.

— И само собой так полагается, чтобы кошка и корова говорили не по-нашему?

— Ну еще бы, конечно.

— Так почему же и французу нельзя говорить по-другому, не так, как мы говорим? Вот ты мне что скажи!

— А кошка разве человек?

— Нет, Джим.

— Так зачем же кошке говорить по-человечески? А корова разве человек? Или она кошка?

— Конечно, ни то, ни другое.

— Так зачем же ей говорить по-человечески или по-кошачьи? А француз человек или нет?

— Человек.

— Ну вот видишь! Так почему же, черт его возьми, он не говорит по-человечески? Вот ты что мне скажи!»

Поездка Гека Финна и беглого негра Джима по реке Миссисипи

Вопрос, заданный Джимом, давно волновал людей, гораздо более образованных, чем он.

Почему на земле живут разные народы, почему человечество не говорит на одном языке? Это очень хотелось понять людям всех времен. И так как подлинных причин они не знали, да и знать еще не могли, то приходилось их выдумывать. Человек ведь по самой природе своей не может и не хочет ничего оставить невыясненным.

Но выдумка, увы, не может заменить истины, хотя продолжает порою жить и после того, как в нее перестанут верить.

Есть у нас для шума и беспорядка точное определение. «Что это у вас за вавилонское столпотворение?» — может спросить учитель, застывая в дверях расшалившегося класса. Не задумывается он о том, что вспоминает библейскую легенду, которой по крайней мере двадцать пять — тридцать веков. Возгордились когда-то люди и решили построить башню до небес. Так энергично взялись они за дело, что сам господь бог встревожился: почему-то не понравилась ему эта затея. Сказал себе господь бог: «У них у всех один язык, и все, что они захотят сделать, будет для них возможно». И «смешал» он их языки, то есть заставил людей говорить на разных языках. Перестали люди понимать друг друга, начали ссориться и разошлись, оставив башню недостроенной.

Вместе с древней священной книгой иудеев и христиан, Библией, эта легенда обошла почти весь мир. Придумали ее, чтобы объяснить различие языков у разных народов, а с Вавилоном и столпом, то есть башней, легенда оказалась связана по причинам сугубо историческим. Когда-то древний город Вавилон многим поразил воображение кочевых еврейских племен, скитавшихся по окрестным степям со своими стадами овец. В том числе и своим многоязычием и своим грандиозным храмовым сооружением — зиккуратом. Таких зиккуратов было много на берегах Евфрата и Тигра. Они представляли собой ступенчатые срезанные пирамиды со святилищами на верхних площадках. К святилищу вела каменная лестница. Самый большой из таких зиккуратов находился в Вавилоне. Он достигал в высоту 90 метров. Построили эту пирамиду рабы и военнопленные из разных стран. А когда двадцать шесть веков назад очередной вавилонский царь занялся приведением в порядок башни, сильно разрушенной временем, то счел нужным выбить потом на ее стене многозначительную надпись: «Людей многих народов заставил я работать над восстановлением этой башни».

Но в памяти одного из этих народов причина заняла место следствия. Вместо того, чтобы сказать: здесь трудились многие люди многих народов, поэтому вышла такая высокая башня, стали говорить: башня была так высока, что ее создатели разделились на множество народов. Создание башни, которая должна была достичь неба, стало преступлением, за которое господь бог покарал создателей, сделал так, чтобы «один не понимал речи другого». До начала вавилонского столпотворения на земле был один язык, теперь их стало не просто много, но семьдесят два, вероятно, с точки зрения творцов Библии, это число народов уже было чрезвычайно большим.

Как только мир в глазах людей расширился и стало ясно, что языков на самом деле гораздо больше, библейское объяснение потеряло былую ценность даже для тех из ученых лингвистов, кто пытался по-прежнему верить Библии… Потому что требовалось еще объяснить, откуда взялись языки сверх первых семидесяти двух.

А в Австралии была придумана своя легенда о рождении разных языков, свое сказание о вавилонском столпотворении, только без Вавилона, без столпа и вообще вывернутое наизнанку.

Вот эта легенда (с сокращениями, конечно), почерпнутая из сборника сказок и мифов «Люди незапамятных времен»:

«Было время, когда все племена говорили на одном языке. Даже чужие понимали друг друга, и никто не спотыкался на незнакомых словах, и никого не считали глупым, как считают теперь, когда человек не может объясниться с другим человеком, и оба они молчат. Племен было много, а говорили они все на одном языке, и поэтому люди легко делились друг с другом своей мудростью, и все племена жили в дружбе.

Но брачные законы запрещали мужчинам одного племени жениться на женщинах другого…»

И вот было решено эти законы пересмотреть. Однако трем из десятков племен такое изменение законов почему-то не понравилось. Люди этих трех племен устроили, говоря современным языком, обструкцию. Когда все племена собрались для обсуждения новых законов, «племена Черепахи, Лягушки и Ворона начали петь и плясать. Когда кто-нибудь уставал, на его место тут же становился другой».

А согласно обычаю, во время священных плясок никому не разрешалось покидать место этих плясок.

«…Люди стояли и смотрели на пляски, и голод все больше мучил их, и ноги у них подкашивались, и глаза закрывались от усталости. Три дня плясали и пели племена Черепахи, Ворона и Лягушки, и на третий день речь их стала дерзкой и оскорбительной… А так как все племена говорили на одном языке, каждый понимал, что сосед его оскорбляет, и люди настолько разъярились, что вскочили на ноги и начали драться.

Драка между друзьями страшнее драки врагов. Много людей было убито, и племена разошлись в ненависти.

И с тех пор каждое племя решило говорить не так, как говорят другие племена. Каждое племя придумало свой собственный язык, чтобы только соплеменники понимали друг друга».

Просто поразительно это противостояние двух мифов, пытающихся решить одну проблему. В Передней Азии разногласия и беспорядок возникают якобы из-за отсутствия общего языка, а в Австралии — из-за того, что такой язык есть.

Чем это объяснить? Наверное, можно вспомнить, что азиатский миф возник уже в классовом обществе, а австралийский — в доклассовом, и что вражда и войны, случавшиеся между австралийскими первобытными племенами, ни по размаху, ни по жертвам, ни по накалу взаимной ненависти не могли идти ни в какое сравнение с войнами в Старом Свете. Австралийцы большей частью просто боялись слишком ощутимых побед, боялись, что их враги понесут слишком большие потери, и принимали против этого специальные меры.

Взаимное непонимание речи само по себе не могло быть причиной для ссор в Австралии, тем более что там наречия соседних племен обычно взаимопонятны. В Азии же пытались объяснить войны взаимонепониманием, а не реальными обстоятельствами.

Впрочем, в большинстве легенд можно найти хоть какое-то зерно истины, из которого они выросли. И возможно, в рассказе о вавилонском столпотворении, как и в рассказе о нехорошем поведении племен Черепахи, Лягушки и Ворона, сквозь буйный всплеск фантазии проглядывает и реальность — воспоминание о былом единстве предков если уж не всех народов и племен, то хотя бы многих. Или о времени, когда сосед соседа понимал без труда, даже если они принадлежали к разным племенам.

В той же Австралии ко времени заселения ее европейцами вот как обстояло дело на многих территориях.

Племя, живущее на западе области («племя № 1»), понимало язык своего ближайшего восточного соседа («племени № 2»). Живущее еще дальше «племя № 3» уже хуже понимает речь «племени № 1», а уж с человеком из «племени № 4» и вовсе придется выходцу из «племени № 1» разговаривать на пальцах. Но «племя № 2» отлично может договориться с «племенем № 3», а то, в свою очередь, — с «племенем №4».

Для такой ситуации придуман специальный термин — лингвистическая непрерывность. Есть ученые, которые считают, что когда-то не только в Австралии, но и во всех частях света соседи понимали друг друга, даже говоря на разных наречиях.

Мы твердо знаем, что для Европы, Азии и Африки время такого сходства языков давно минуло, если когда-то оно и было. Даже на соседней с Австралией Новой Гвинее жители одной деревни часто не понимают языка, на котором говорят в ближайшем к ним селении. Это серьезный довод против теории первобытной лингвистической непрерывности.

Ведь сама Австралия во многих отношениях остается не только материком исключений, Австралия еще и материк загадок. Впрочем, о каком материке нельзя сказать последнего?

Вот мы все время говорим об австралийских племенах. Но, оказывается, в науке идет ожесточенный спор о том, сколько в Австралии всего жило племен. И цифры при этом называют весьма отличные друг от друга. Одни специалисты, весьма авторитетные, говорят о пятистах племенах. Другие, не менее солидные, о тридцати пяти. Третьи, наконец, вообще оспаривают само существование у австралийцев племен в том смысле, в каком это слово обычно понимают историки. Ведь у австралийцев не было, например, в большинстве племен никаких систем управления, не было племенных вождей, племенных советов.

Но уже возникали в Австралии обширные объединения таких племен или групп — предшественники и предвестники появления на Австралийском материке «настоящих» новых народов (их появление надо было ждать в относительно скором времени, если бы до берегов Австралии не добрались европейцы). Такие объединения могли включать в себя племена, говорящие на разных языках, но их уже связывала общая мифология, представление о родстве с соседями по крови.

Серьезным ученым выдвинута точка зрения, согласно которой всех австралийцев континента надо рассматривать как единый народ. По-видимому, это не так, но нельзя забывать, что между отдельными племенами австралийцев существовали связи — и хозяйственные, и культурные, и семейные. Советский этнограф Н. А. Бутинов особенно подчеркивает, что никакая местная «…группа сама просуществовать не могла, она была связана хозяйственно с соседними…».

Сейчас большинство лингвистов приходит к выводу о существовании австралийской семьи языков.

Один ученый пишет о «замечательной близости фонетических систем всех австралийских языков», другой говорит об «интенсивных культурных и лингвистических связях между отдаленными частями континента», третий констатирует, что языки Австралии «в основе своей едины» и «составляют единую семью языков».

Само по себе сходство отдельных языков внутри семьи тем большее, чем ближе друг к другу живут люди, на них говорящие, нельзя считать чем-то экстраординарным. Еще в XIX веке сходная картина, пусть не без исключений и большей частью без «взаимопонимания» соседей, была установлена в Европе для индоевропейских языков. Украинский язык ближе к русскому, чем польский, сербский ближе к чешскому, чем русский, у немецкого и польского языка больше общих черт, чем у немецкого и русского, и так далее.

Тоже своеобразная лингвистическая непрерывность, только далеко не первобытная. Такая непрерывность, как и разрывы в ней, объяснимы конкретной историей Европы. Может быть, то же надо сказать об «австралийской непрерывности»?

Надо добавить, что, по самым щедрым расчетам, австралийские языки выделились из «праавстралийского» языка самое большее 20 тысяч лет назад. Человечество же обладает вполне членораздельной речью, как полагают антропологи, по меньшей мере сорок — пятьдесят тысяч лет, а может быть, с начала эпохи неандертальцев, то есть уже 200-300 тысячелетий. И очень трудно по нынешней языковой картине мира восстановить древнюю. Может быть, в конце концов теория первобытной лингвистической непрерывности окажется доказана. Тогда это будет очередное торжество человеческой мысли над временем. Но не исключено, что эта теория будет и опровергнута и станет восприниматься когда-нибудь как «миф …цатого века», отличающийся только научным обоснованием, но не степенью близости к истине, от мифов о вавилонской башне или великой ссоре из-за брачных законов.

Да, трудно установить, что было в «начале начал». Да и что считать началом в истории организации человечества в отдельные группы?

Сейчас нам не нужно слишком далеко углубляться в прошлое. И все-таки как не отметить, что есть ученые-археологи, которые и в находках времен палеолита, времен древнего каменного века видят признаки этнического деления, существовавшего среди наших предков десятки тысяч и даже сотни тысяч лет назад. Дело в том, что часто обитатели разных районов «оставили» нам вещи, отличающиеся настолько, что мы бы сегодня уверенно отнесли их хозяев к разным культурам. Кроме того, нет сомнений, что и тридцать — сорок тысяч лет назад наши предки говорили на разных языках.

Район расселения человечества и предчеловечества уже сотни тысяч лет назад был слишком велик, чтобы в нем могло поддерживаться единство языка, согласно тем лингвистическим законам, которые мы знаем. Вероятно, этническое деление могло быть развито даже гораздо сильнее, чем сейчас, в силу большей разобщенности отдельных групп людей, занимавшихся охотой и собирательством.

Но Ю. В. Бромлей в книге «Этнос и этнография» предостерегает против ошибки, которую можно сделать, посчитав большую область с однотипной археологической культурой местом расселения древней этнической общности. В тех условиях население сотен тысяч квадратных километров никак не могло осознавать себя единым целым. Не обязательно люди, жившие на такой большой территории, должны были и говорить на близких языках.

…В романах из первобытной жизни авторы обычно видят в древних группах людей племена во главе с вождями; иногда, особенно в плохих зарубежных фильмах (вроде английского кинофильма «Миллион лет до нашей эры»), изображается, как порядок в племени поддерживается почти ежечасно применяемой силой, а вождем становится самый могучий мужчина, убив своего предшественника.

На самом же деле образцы древнейшего типа строения общества нам дают, по-видимому, аборигены Австралии. Царящему в племени порядку, основанному прежде всего на выработанных огромным опытом общества обычаях, может позавидовать любая цивилизация. Родовая дисциплина, державшаяся на сочетании самых разных средств духовного воздействия на человека, вплоть до табу, поразила всех путешественников, живших в гостях у первобытных народов. У большинства австралийцев нет, как я уже говорил, даже вождей и племенных советов — координация действий отдельных родов, да и племен, в нужных случаях обеспечивается и без этого. (Кстати, мы, видимо, часто преувеличиваем значение в прошлом единой власти для общества. Долго считали, например, что только после образования в Месопотамии, междуречье Тигра и Евфрата, государства и появления царской власти стало здесь возможно создание грандиозной системы искусственного орошения. Последние раскопки показали, что эта система была создана еще в «доцарский» период усилиями сотрудничавших между собой независимых общин.)

Ряд ученых склоняется все-таки к тому, чтобы называть австралийские племена — предплеменами. Ну что же, это еще сильнее подчеркивает древность таких этнических образований.

Вероятно, поскольку у нас речь идет прежде всего о народах, для этой книги «началом начал» можно считать время, когда началось не столько превращение предплемен в племена, сколько племен — в народности.


ОГЛАВЛЕНИЕ (Книга: Подольный Роман Григорьевич. Пути народов.)

  1. Как рождаются, живут и не умирают народы
  2. Погибоша аки обре?
  3. Большая родня
  4. Степени близости
  5. А что такое народ
  6. Начало начал
  7. Основание
  8. 1 + 1 + 1… = 1
  9. Шотландцы
  10. Испанцы
  11. 1 : 2= 2
  12. Властью границ
  13. Французы
  14. Люксембуржцы
  15. Дездишадо
  16. Плавильный тигель
  17. От камней Каабы
  18. Народ получает имя
  19. Душа народа
  20. «Мой царь! Мой раб! Родной Язык…»
  21. Зачем, почему, куда?
  22. Семь племён и пять стран
  23. Половцы побеждённые и непобедимые
  24. Почти посередине Азии
  25. Наша родословная
  26. Бой гипотез
  27. Три в одном
  28. Мы все — вдвойне и втройне родня. Заключение
  29. Послесловие

Есть что добавить? - Поделись мнением с народом!
Пожалуйста будь вежлив, не ругайся и не переходи на личности.

 

 

 

Реклама Бегун

Новенькое на сайте:

Реклама Яндекс RTB